Литературный альманах "Наши времена" - собрание образцов творчества выпускников-биологов ЛГУ имени А.А. Жданова, которые получили дипломы генетиков, зоологов, ботаников, физиологов в 1978 году. В этой книге стали доступны читателям произведения различных жанров - поэзия, песни и музыка, проза (в том числе, приключения, фантастика), драматургия, публицистика.
Все эти работы созданы биологами - творческими людьми.
С 2009 мировая информационная сеть содержит сайт книги. В 2011 году сайт отредактирован заново и дополнен возможностью online-перевода на 48 языков мира.
Рита Миллер, доцент искусствоведения.
Resume (en)
The Art - publicistic collection «Our Times» is a unexpected convention of products of our contemporaries - universitarians, which have received the diplomas of botanists, zoologists, geneticists, physiologist in a 1978. In unique issuing the products of various genres - poetry, prose, dramatic art, publicism, songs and music are assembled.
From 2009 global information web contains a site of the book. In a 2011 the site is upgraded and is supplemented by a possibility of translation on 48 languages of the world.
Ritah Miller , Arts critic.
Resume (de)
Buch "Our Times" - eine einzigartige Präsentation der Arbeiten der Zeitgenossen - universitarians die Diplome Genetiker, Botaniker, Physiologen, Zoologen im Jahr 1978 erhalten. Die Sammlung enthält Werke aus verschiedenen Genres - Journalismus, Lieder und Musik, Poesie, Drama, Prosa.
Alle diese Arbeiten von Biologen entwickelt - intelligente Menschen.
Seit 2009 enthält Internet-Seite eines Buches. Im Jahr 2011 ist die Website aktualisiert und ergänzt durch den Mechanismus der Übersetzung in 48 Sprachen.
Rita Miller , ein Literaturkritiker.
Resume (fr)
Artistique-publiciste livre "Our Times" - est une collection inattendue de nos contemporains - universitarians qui ont reçu des diplômes généticiens, les zoologistes, botanistes, les physiologistes en 1978. Dans une édition unique des œuvres complètes de différents genres - la poésie, prose, théâtre, journalisme, les chansons et la musique.
Depuis 2009, le réseau mondial d'information comprend le site du livre. En 2011, le site est mis à jour et élargi la possibilité de traduction en 48 langues à travers le monde.
Rita Miller, critique littéraire.
ТЕКИЛА, ПЕСЧАНЫЕ ОКУНИ И КИТАЙСКИЕ ТОВАРИЩИ
Вот уже четвёртый день подряд море не приносит нам с Леной удачу, как, впрочем, и всем остальным гринго, что ежедневно, вместе с уверенным кровавым росчерком нарождающейся зари отправляются со спиннингами на надувных лодках в дышащие теплом и райским уютом просторы южной Пацифики.
Если нет ветра, то гоняться за призрачной удачей можно часов и до пяти, но, как правило, уже к двум пополудни все "лесные люди" собираются в тени от пальм и низкорослых колючих кустарников, точно Брежневские брови, обозначившие единственные места для приюта бледнолицых в бухте Лос-Фрейлес. Все остальные окружающие ландшафты - это пески, кактусы и невысокие покладистые и зализанные ветром под полубокс горы. И эта "идиллия" распрекраснилась ныне на десять километров южнее тропика Рака, в малонаселённом Мексиканском штате Южная Нижняя Калифорния. Ни телика, ни радио, ни интернета с мобилой. До первого асфальта 28 вёрст по такой трясучке, что и 15 км в час за "баранкой" кажутся запредельным умопомешательством, чем-то напоминающим прямой массаж предстательной железы в ближайшем пригороде Еревана.
Позднее нас и всегда с уловом приходит только Хорхе, коренастый, молчаливый и всегда небритый мексиканец лет пятидесяти, что живёт с женой прямо на раскалённом песке под пальмовой крышей в крохотной, наспех сварганенной из старой фанеры и кусков картона палапе, без электричества и санузла. Тут же Гвадалупа и готовит мужу нехитрую еду на открытом огне. Мексиканцы - откровенные мясоеды, в кукурзные лепёшки они заворачивают не только обжаренные в оливковом масле коровьи и свинячьи вырезки - карне асада, но и с удовольствием балуются и триппой (варёные потроха) и кабезой (тушёные мозги). В качестве гарнира идёт фасоль, редиска, авокадо, обжаренный вместе с головками молодой зелёный лук и, конечно же, в самом неограниченном количестве, печёные на огне злобные перцы - чили верде, от которых всегда дышит огнём не только на входе, но и на выходе.
Лодка у Хорхе пластиковая - пошарканная семиметровая панга с двухтактной старенькой румпельной "Ямахой" на транце. Как обычно, картинно вылетев вечером с полного газу на песок, мексиканец тут же шкерит рыбу и кладёт её на лёд в здоровенный фургон, установленный на Фордовском шасси времён президента Эйзенхауэра.
Только раз в неделю за уловом приезжает деловой и молчаливый перекупщик в белом сомбреро и запылённых остроносых крокодиловых сапогах на полголени. Он везёт рыбу прямо в аэропорт Сан-Хосе Дель-Кабо, откуда трофеи Хорхе и других загорелых с рожденья колхозничков разлетаются в именитые рестораны многих стран мира.
"Крокодиловые сапоги" дороже всего оценивает окуней - кабрия, причём самая большая цена - доллар за кило - полагается за ту рыбу, белёсое филе которой ровнёхонько умещается на большую тарелку. Чтобы в какой ни будь престижной едальне Сан-Франциско или Филадельфии ожиревший буржуй с потной конопатой шеей и глазами навыкат вместе со своей крашеной селёдкой в короткой юбке гурманили в субботу вечером по полной программе, со всеми эстетическими штрихами в стиле позднего Кандинского.
Конечно же, обветренный и пропечённый солнцем до самых печёнок Хорхе привозит только мерных окуней, чем всегда вызывает тихую зависть лесных гринго. Вкуснее окуня ничего нет на свете. Мексиканец это знает и порою специально медленно-премедленно проделывает положенные сто метров от лодки до фургона, что бы все в округе могли досыта налюбоваться и воззавидовать его значительному улову.
Мне всегда хотелось разнюхать рыболовные секреты бывалого охотника, но, скажите пожалуйста люди добрые, как правильно зайти в этот непочатый кроссворд при обгорелом носе и трёх десятках испанских слов в собственном словаре?
Однажды мартовским вечером, сидя у небольшого костерка, Хорхе с задумчивым видом потягивал мутноватый "пульке" - переброженный сок голубой агавы. Градусов в "пульке" не более двадцати, точно никто и не знает, и бьёт она в первую очередь по ногам, зато стоит всего 20 песо за литр в полиэтиленовой таре. Никакого сравнения с портвейном "777" или "Солнцедаром", сосредоточившим в себе, наверное, всю периодическую систему Менделеева, "пульке" не имеет. Это всего лишь напиток мексиканских крестьян, почти как наша деревенская медовуха. Текилу Хорхе может себе позволить лишь с утра, ещё по темноте доливая грамм пятьдесят в алюминиевую кружку с ароматнейшим кофе.
Кроме красивых легенд об ацтеках, Мексика преподнесла остальному миру всего три вещи - авокадо, кофе и текилу. Хорошая белая текила (blanco) стоит 120, выдержанная более года янтарная (reposado) 160, и старше пяти лет (anejo) - 250 песо. А это уже целое состояние для обычного мексиканского рыболова.
В правильной текиле, сваренной из 100-процентного агавного сока уже 35-40 градусов крепости, и это весьма серьёзный аргумент для откровенной беседы под нарождающейся хищной Луной, что в тропиках, так же как и Солнце, висит и ехидно щерится золотистыми кратерами прямо над головой, словно первая лампочка Ильича в городе Кирсанове.
- Буэнос ночес, Хорхе...
- Ола, ке таль? - Мексиканец сразу проворно выстрелил опытным глазом в усмешку Луны, вдруг заплясавшую на бутылочной этикетке с янтарной жидкостью. Непроизвольно он сглотнул слюну и шкодливо поглядел в сторону очертаний палапы, где в кромешной тьме чем-то неуклюже громыхала Гвадалупа.
Мы уже не яристые мачо, что при виде молодой попастой креолки разом опрокидываем в горло невыдержанную резкую бланко и с театральной паузой вытираем рукавом мокрые усы. На представительских аутодафе, нежно-терпкая репосадо есть самый нужный эликсир, который можно потягивать маленькими глоточками, закусывая четвертинками кислейшего лайма, спелыми текучими манго и дольками кокосового ореха.
В общем, дело прошлое, но в таком разрезе, разговор и взаимная риторика на испанском наречии сразу склеились воедино, и в дальнейшем пошли рука об руку в самом корректном и нужном направлении.
На следующее утро Хорхе с опаской и недоверием оглядывал и щупал мою Зодиаковскую надувную посудину ростом в 340 см с восьмисильной двухтактной Ямашкой на хвосте. Он с надеждой изучал горизонт, но утро не предвещало из своего кармана ничего, что вдруг могло бы остановить выход в море.
Поскольку пересдавать колоду у мужиков не принято, ведь прикуп оставался на руках, а для получения марьяжа или двух тузов необходимо следовать в океан за окунями, что, в конце концов, им было вчера поздно вечером и обещано под лукавой Луной.
Несмотря на всемирный кризис ахи-охи, эта старенькая Зодиаковская лодка ныне оборудована тремя значительными новинками. Во-первых, мне удалось приобрести транцевый бензобак канадской фирмы "Dinghy Mate" (выпускается в модификациях 12 и 26 литров). Он крепиться непосредственно к транцевой плите изнутри и настолько удобен и не мешается под ногами на полном ходу, что даже непонятно, как прежде можно было без него обходиться. Во-вторых, в носу появился матерчатый рундук российской компании "Yamaran", третьим и, пожалуй, самым главным открытием сезона стало массивное сидение-рундук от самого французского "Zodiac", эргономически вписывающееся в борта надувнушки и придающее эйрдеку дополнительную жёсткость, а пассажиру полный комфорт на любой возможной кочке.
Я усердно рулил, а мексиканец время от времени указывал направление. Мы прошли километров десять вдоль берега, когда он нехотя махнул рукой - остановись.
Я заглушил движок и с готовностью открыл коробку с блёснами, но Хорхе только недовольно нахмурился: баловство всё это, сущая забава гринго!
И без слов и намёков мне было понятно, что он хочет ловить рыбу на живую насадку. Как правило, это анчоусы или любая другая мелкая рыбёшка до 15 сантиметров длиной.
Мексиканцы добывают её намёточной сеткой, которую умудряются бросать с бортов своих лодчонок метров на десять. Я же в те минуты мог предложить только дорожку от спиннинга и возможную морскую щуку-барракуду, что хищничает практически везде у Мексиканских берегов. Крупную куду принято ловить на банках далеко в океане, но нам такая ни к чёрту. Полуметровая прибрежная зубатая особа - самый тот пирожок с капустой, что можно с успехом насадить, предварительно расчленив на мелкие порции, на крючок с поводком в качестве первейшего для глубинных хищников Посейдоновского лакомства.
Сколько же раз я убеждался в простой истине - вечно таскаешь с собою тяжеленный короб с сотней приманок, а используешь всего две-три блесны. Так, в этом году по любой рыбе единолично солировал 15-сантиметровый финский "инвинсибл" из "Nils Master". На его коричневое брюшко соблазнялись и тунцы, и макрели, и дорадо, и снуки. К сожалению, однажды воблер пришёлся по вкусу и молоденькой песчаной акуле, килограммов под двадцать. Вот тогда-то, скажу вам, господа, хвалёный шнур "Power Pro" не выдержал и секундного поцелуя шагреневой акульей кожи.
И в то раннее утро, не прошло и десяти минут спокойного дороженья, как мой спиннинг, закреплённый в стакан, резко дернулся вниз и шпуля безынерционки противно завизжала.
- Пикуда! - Довольно приговаривал мексиканец, ловко расчленяя на мелкие кусочки веретенообразное тело барракуды пиратским ножом.
Спустя секунды, Хорхе махнул в сторону горизонта корявой ладонью, увенчанной исполинскими грубыми пальцами, такими неказистыми, что бывают, пожалуй, как я припоминаю, лишь у совхозных трактористов и конюхов. И мы ходом пошли за горизонт, на известную только аборигенам банку.
Ловля рыбы в открытом море для новичка всегда кажется просто еврейским кошмаром в ночь перед приёмными экзаменами в мединституте. В море-океане вроде глазу не за что зацепиться, а под тобою, порою, то и дело бывает по два и более километра тёмно-синей глубины.
На деле это далеко не так. То гомонящие птицы издалека выдадут плотные анчоусовые стаи, что снизу подпирают хищные тунцы, то дельфины начнут резвиться на отмелях, то сам напорешься на седые вершины подводных скал. Вот в таких тропических декорациях здесь и принято проявлять смекалку, мастерство и навыки владения мушкой, блесной и мотором.
На одну из таких заветных Хорхеевских "ухоронок", наверное, километрах в двенадцати от берега, без джипиэса, компаса и карты мы тогда и пришли. Бросили якорь у подводной скалы - не более десяти метров до дна. Прямо скажем, хорошее либретто для блеснения или джиги от самого дна.
Мексиканская рыболовная снасть представляет собою миллиметровую леску, намотанную на кусок фанеры, с гайкой вместо груза на конце. Естественно, здесь присутствует и крючок, куда насаживается мясо. Чем свежее приманка, тем лучше, поскольку, например, запарившееся мясо-тело барракуды будет отваливаться с зацепа сразу после первого прикосновения губёнок даже самого крохотного подводного стервятника.
Окунь клюёт уверенно, ведь со всеми своими колючками на плавниках, в укромных расселинах и гротах он чувствует себя вполне нормально. Другие сцены на открытом месте, где полакомиться жирными "окушариками" не откажется каждая вторая тварь, что побольше ростом. Поэтому, вылетая из укрытия на свежий запах, любой конопатый окушок, конечно, стремится пошибче обратно и заскочить, не особо церемонясь и тратя драгоценное время на грациозные обнюхивания и длительные созерцания приманки.
Наступает момент истины, и надо мощно подсекать, и вести добычу с таким расчётом, дабы леска или шнур не перехилились через подводные скалы, сплошь усеянные морскими ежами и причудливыми коралловыми веточками зелёных и коричневых оттенков, прямо в стиле донны Каран из Нью-Йорка.
У мексиканца дела поначалу склеивались несколько ловчее. Но после десятка почти детских промахов и я вдруг попал в такт азартного ритма поединка, и через пару часов на борту Зодиака нашли приют около пятидесяти светловатых кабрий размером от от 20 до 30 сантиметров. Меньшеньких братьев и сестричек, да и прочую нечисть: широченных коричневых курков, прогонистых серебристых леди, называемых месканцами - мачете, мы с Хорхе выкидывали обратно в зелёный океан. Хотя белое и жирное мясо курков по вкусу, вроде, как говорят добрые гринго, превосходит лобстера, но за эту рыбу почему-то на берегу "крокодиловы сапоги" не даёт и десяти песо, а рыбных дней у жены Хорхе - Гвадалупы - пока не предвиделось.
Гладким и пушистым открытый океан бывает редко - то там нахмуриться рябью, то здесь чихнёт ветерком. Начало побалтывать и нас, но не смертельно, хотя и в довольно опасной близости от подводной скалы, чья поросшая мелким ракушечником плешь то появлялась, то исчезала из пучины метрах в десяти по правому борту. Прикосновение ПВХ к такому подводному "старичку-боровичку" чревато самыми взрослыми неприятностями, которые за дюжину километров от берега запросто могут вырасти даже и в смертельную беду.
Но разве станешь раскладывать passiance про мнимые опасности, когда раз за разом клюёт кабрия!
- Ла куэрта, ла куэрта! - Вдруг отчаянно заорал Хорхе, и ни с того, ни с сего, принялся вытаскивать носовую верёвку в лодку.
Но что это? Якоря на ней не было, и фал заканчивался сломанным покоцанным карабином. Если бы было возможно себе представить страх и отчаяние, соединённые вместе, то и эта горючая смесь вряд ли отобразила тот выразительный блеск, что исходил из глаз Хорхе в те решительные минуты. Дыхание мексиканца участилось до состояния гончей перед последним броском по красному зверю. Вдруг он безвольно присел на рундук и зашевелил пересохшими губами. Наверное, молился.
На раздумья оставалось не более полминуты, ибо если помешкать и начать философствовать в подобном мизере, то в лучшем варианте придётся идти в порт приписки с одним спущенным баллоном, о других возможных продолжениях думать мне никак не хотелось. Верная "Ямашка" взревела от первого рывка заводного троса, словно молодой жеребец перед бывалой кобылой в конюшне графа Орлова (два века назад) и через сорок минут уже мы предъявляли козырной улов завистливым обитателям Лос-Фрейлеса.
Я с павлиньим видом смотрел вдаль и скупо выдавал бестактно-циничные рекомендации. Гвадалупа жарила окуней целиком в оливковом масле с панировочными сухарями, и их хрустящие плавнички и хвостики были ничуть не хуже филе, что уплетают наши сытые ребята в гостевой ложе на играх "Челси". Но там нельзя расплёвывать косточки по сторонам, ну что поделаешь - ведь деньги и власть по своей сути несвободны и всегда ограничены определёнными пространственными рамками, за которыми влияния уже никакого не имеют, как бы им не хотелось. Иногда это просто кровать или ложа стадиона, а иногда и целая большая страна. Скажем, наша в недавнем прошлом общая Родина!
Мы опять сидели с Хорхе у догорающего костра и медленно потягивали репосадо из крохотных глиняных кружечек. Выпить было за что, как и положено мексиканцу, плавать рыбак не умел, и тот ужас, что бедняга сегодня пережил, наверное, запомнит навсегда.
- Маллё, маллё трабахо! - Приговаривал мексиканец, вертя в руках поломанный кусок якорного карабина. Он неодобрительно кивал головой в сторону неизвестного кузнеца, чуть не умертвившего нас на рифах. Этот подарок от китайских "товарищей" Хорхе сунул в карман штанов без объяснений и комментариев.
И хотя мексиканцы - ярые католики, но то тут, то там вдоль дорог или на скалах вместе с крестами встречаются ритуальные тотемоподобные столбики. В тот вечер мы расстались как родные братья - крепко обнялись, даже прислонившись на секунду щеками. Правда, в этот момент Хорхе внутри себя навсегда прощался с понятием "надувная лодка", а я наивно полагал, что разгадал главный рыболовный кроссворд.
Резюме
Resume (en)
Resume (de)
Resume (fr)
